О присутствии такого реголита на Фобосе и Деймосе говорят фотометрически и поляриметрические измерения, но, пожалуй, наиболее убедительными здесь являются наблюдения термических (тепловых) их свойств в инфракрасной части спектра. На борту «Маринера-9», вышедшего на свидание с Марсом в 1971 г., был установлен инфракрасный радиометр, который «осмотрел» Фобос как раз тогда, когда он примерно на 50 мин вошел в тень, отбрасываемую Марсом. Оказалось, что тепловая инерция поверхности Фобоса очень мала; такой низкой она может быть только в случае, если эта поверхность сплошь состоит из пыли. Ни пористая, ни скальная поверхность не могут обладать такой низкой теплопроводностью. О том, какая мощность должна быть у этого пылевого слоя, пока судить трудно, но, во всяком случае, его толщина никак не меньше 1 мм.

Вообще-то присутствие реголита на Фобосе и Дей­мосе ученых сначала удивило. Ведь вторая космиче­ская скорость, по достижении которой любой предмет уходит в межпланетное пространство, на таких мелких небесных телах составляет всего каких-нибудь 10 м/с. (Вспомним, что вторая космическая скорость на нашей Земле в тысячу раз больше!) Поэтому при ударе метеорита любой булыжник становится здесь «космическим снарядом».

Подробные снимки Деймоса позволили обнаружить пока еще не объясненный факт: оказывается, некото­рые кратерные валы и примерно десятиметровые ка­менные глыбы, рассеянные по поверхности Деймоса, украшены длинным шлейфом. Эти шлейфы выглядят как довольно длинная полоса, образованная как бы выброшенным из глубины мелкозернистым материа­лом. Нечто подобное есть и на Марсе, но, кажется, там эти полосы выглядят несколько иначе. Во всяком случае, специалистам опять есть над чем поломать голову…

Свежие снимки Деймоса подтвердили: борозд на нем нет. И снова заработала мысль ученых, бьющихся над этой загадкой. Группа астрономов, руководимая П. Томасом, выступила с гипотезой, согласно которой все дело в кратере Стикни — наибольшей «яме» на Фобосе, подобной которой на Деймосе нет; там ведь самый крупный кратер едва достигает в диаметре 3 км. Томас высказал осторожное предположение, что когда кратер Стикни возник (а это было целым ката­клизмом для небольшого небесного тела), в недрах Фобоса образовались трещины или разломы. Некото­рые из них, прямо-таки глобальные в местном масш­табе, достигли поверхности и проявляются как наблю­даемые нами борозды.

А приливные воздействия Марса здесь вовсе не при чем,— им противоречат глобальный характер, морфология, распределение и возраст самих борозд. Самое же большее углубление на поверхности Дей­моса, в южном его «полушарии», на кратер не очень похоже. Скорее всего, согласно мнению сторонников этой гипотезы, оно осталось в качестве «шрама», когда Деймос в незапамятные времена отделялся от более крупного небесного тела…

Тщательная обработка снимков, сделанных «Викин-гом-2», что называется, в упор, дала ученым в руки такие сведения о Деймосе, о которых раньше и не мечтали. Оказалось, что светлые пятна вокруг его кратеров, обнаруженные еще «Маринером-9»,— это отложения мелкораздробленного материала, вероятно, выброшенного при их образовании. Но вот нерешенная загадка: почему все эти камни и пыль не улетели совсем с такого небольшого тела, как Деймос? Одно­значного ответа пока нет.
Так спор о бороздах, начавшийся, казалось бы, с частностей, перешел в область куда более фундамен­тальную — к вопросам происхождения малых тел Солнечной системы. Спор этот все еще идет, и загад­ка возникновения борозд и шлейфов пока еще оста­ется не раскрытой. Но ведь всего несколько лет назад сам предмет этой загадки был еще неизвестен. Не го­ворит ли это еще раз о том, что процесс познания так же безграничен, как и сама познаваемая нами Все­ленная?